Имена Рязанцев в истории

Академик Измаил Иванович СРЕЗНЕВСКИЙ

Срезневский Измаил Иванович 

Академик, знаменитый филолог-славист и палеограф (родился 1 июня 1812 г. в Ярославле, умер 9 февраля 1880 г. в Петербурге.)

Она есть, эта русская наука. На нее, как на частную долю науки общечеловеческой, имеет русский народ право столь же исключительное, как и каждый другой народ, сочувствующий успехам науки, на свою собственную долю. Чем народ сильнее духом, своебытностью, любовью к знаниям, образованностью, тем его доля в науке более; но у каждого народа, не чуждого света просвещения, есть своя доля, есть своя народная наука. Народ, отказывающийся от нее, с тем вместе отказывается и от своей самобытности.... И главный долг народной науки - исследовать свой народ, его народность, его прошедшее и настоящее, его силы физические и нравственные, его значение и назначение. Народная наука в этом смысле есть исповедь разума народа перед самим собою и перед целым светом. Народ выражает себя всего полнее и вернее в языке своем. Народ и язык, один без другого, представлен быть не может. Оба вместе обусловливают иногда нераздельность свою в мысли одним названием: так и мы, русские, вместе с другими славянами искони соединили в одном слове «язык» понятие о говоре народном с понятием о самом народе. Таким образом, в той доле науки, которую мы можем назвать нашей русской наукой, необходимо должны занять место и исследования о русском языке.

Срезневский, Измаил Иванович родился 1 июня 1812 г. в Ярославле, где отец его Иван Евсеевич, состоял профессором Демидовского высших наук училища; при переходе отца профессором российского красноречия в Харьков, он был перевезен туда двухмесячным ребенком. С этих пор до 1839 г. И.И. Срезневский жил или в самом Харькове или в других местах Малороссии и только раз, и то на самый короткий срок, в 1829 г., уезжал в Москву. Таким образом, молодость слила его с Украиной, которую он полюбил со всею своею пылкостью; это была для него вторая родина, но именно вторая, так как она всегда рисовалась ему частью его общей русской родины.

После смерти отца, последовавшей в 1819 г., И.И. Срезневский остался на попечении своей матери Елены Ивановны (урожденной Кусковой); ее заботам и энергии он обязан своим воспитанием и образованием; долгие годы она была его ближайшим другом-советником и на руках его умерла в 1856 г., в его семье. Глубокая любовь к ней И.И. Срезневский сказалась особенно в той любви к семейной жизни и семейным началам, которая была его характерной чертой, а уважение к ней — в признании первенствующего значения матери в деле начального образования детей, как это он высказывает в своих беседах об изучении родного языка.

По окончании пансиона в 1826 г. И.И. Срезневский поступил в университет на этико-политическое отделение философского факультета. Будучи с детских лет человеком энергичным, умея серьезно относиться к труду и вместе с тем зная, что на нем, как на старшем (у И.И. Срезневский были брат и сестра), лежит долг помогать матери, И.И. Срезневский полным рвением, несмотря на свои юные годы, предался университетским занятиям; в 1828 г., когда было опубликовано предложение Министерства народного просвещения «Об избрании студентов из университетов Московского, Петербургского, Казанского и Харьковского для приготовлений в профессоры», он не задумался включить себя в число тридцати кандидатов на посылку за границу для усовершенствования и был утвержден попечителем с пятью другими товарищами.

Мечта И.И. Срезневский тогда не осуществилась, но от этого он не пал духом и уже в 1829 г. блистательно кончил курс со степенью кандидата, по представлении диссертации «Об обиде». Студенческие работы по юриспруденции, несмотря на их напряженность и успешность, не были главным предметом научных увлечений И.И. Срезневского: с детских лет под влиянием матери полюбив литературу и музыку, с 9-тя летнего возраста начав писать стихи, уже с 14-ти лет он предался изучению народной малорусской поэзии и работам над этнографической стариной Украины.

Годы молодости И.И. Срезневского совпали с тем временем, когда в Малороссии начало особенно развиваться это изучение народной старины и поэзии, принявшее тогда особое романтическое направление, как у южно-русских этнографов, так и в остальной России, и в Западной Европе. Вокруг И.И. Срезневского в Харькове образовался небольшой кружок его пансионских и университетских товарищей — этнографов-романтиков, любителей литературы: это были братья О. и Ф. Евецкие (впоследствии принимавшие участие в панславистской «Деннице» Дубровского), И. В. Росковшенко (переводчик Шекспира), А. Г. Шпигоцкий (писатель- поэт), О. А. Джунковский. В среде этого кружка на страницах изданного И.И.Срезневским и Росковшенком «Украинского альманаха» (1831 г.) началась литературная деятельность И.И. Срезневского, выразившаяся тогда в ряде стихотворений, в статье «Мысли и замечания» и впервой записи малорусских песен.

Работы И.И. Срезневского по народной словесности получили особое развитие в 1832—1833 гг., проведенных им в Екатеринославской губернии близ Днепровских порогов в качестве учителя у помещиков Подольских. Здесь он столкнулся с «живыми памятниками минувшего» — стариками-запорожцами, слушал их рассказы о старой жизни и усердно начал записывать думы и песни.

Результатом юношеских этнографических работ И.И. Срезневского, преимущественно работ в Екатеринославской губерни, поддержанных содействием друзей и знакомых, был выход в свет ряда книжек «Запорожской старины» (с 1833 по 1838 г.) — сборника материалов по истории Украины от Гедемина до Мазепы, заключающего в себе собрание исторических песен и дум малорусских, свод малорусских летописцев и извлечений из других исторических документов, в сопровождении объяснительных примечаний и заметок о быте и нравах запорожцев. «Запорожская старина» в свое время сыграла чрезвычайно важную роль в деле развития изучения украинской народной поэзии и произвела сильнейшее впечатление на современников; в то же время она создала первую литературную славу И.И. Срезневского, выдвинув его и как ученого собирателя-этнографа, и как талантливого писателя и пламенного украинца.

«Запорожская старина», сделав имя И.И. Срезневского известным в Украине, обратила внимание на молодого писателя и в столицах; у него завязались сношения с учеными Москвы и Петербурга (И. М. Снегиревым, В. Г. Анастасевичем и др.), статьи его начали печататься в «Сыне Отечества», «Северной Пчеле», «Телескопе», «Московском Наблюдателе», «Ученых Записках Московского университета», затем в «Журнале Министерства Народного Просвещения». Научные интересы и занятия этнографией сблизили И.И. Срезневского с новым кругом лиц, более глубоко смотревших на эти занятия, чем первые его товарищи и помощники. В те же годы И.И. Срезневский вошел в сношения с Н. В. Гоголем, Г. Ф. Квиткой, В. Н. Карамзиным, И. П. Котляревским, Л. И. Боровиковским и многими другими.

Из ряда работ И.И. Срезневского по украинской старине и литературе особого внимания заслуживает его статья-письмо к И. М. Снегиреву — «Взгляд на памятники украинской народной словесности» (1834); она интересна, между прочим, в том отношении, что в ней автор высказывает свое мнение о языке малорусском в связи с великорусским. В те годы он признавал его самостоятельным языком, «одним из богатейших языков славянских», имеющим полное право на литературное существование; этот взгляд впоследствии значительно изменился; в 1860-х гг. в отзыве об исполненном Морачевским переводе Евангелия на малорусский язык, при признании русской словесности достоянием всего русского на рода (а не великороссов только), он еще высказывает решительное убеждение в праве и необходимости существования отдельной малорусской словесности и говорит, что будущее ее «полно надежд»; но в лекциях 1870-х гг. отношение малорусского наречия к русскому языку уже приравнено к отношениям местных говоров в литературах других европейских языков к языку господствующему: «нет никакой нужды», читаем там, «уничтожать или прекращать письменность этих наречий, но нет необходимости делать эту письменность самостоятельной, отдельной литературой, принадлежащей как бы отдельному народу».

Для полноты изображения трудов И.И. Срезневский по изучению Украины следует упомянуть, что наряду с исследованиями по малорусской народной словесности и изданием ее памятников он тогда же приступил и к изданию литературных произведений современных ему малорусских писателей, начав печатание «Украинского сборника», в котором поместил «Наталку-Полтавку» и «Москаля-Чаривника» И. П. Котляревского, в дальнейших книжках предположив дать выбор стихотворений Артемовского-Гулака, Боровиковского, Гребенки, Шпигоцкого, Падурры, Корженевского и др., сочинения Сковороды и пр. Наконец нельзя не упомянуть еще об одном труде по изучению Малороссии, стоящем особняком в ряду других, — это его «Историческое обозрение гражданского устроения слободской Украины со времени ее заселения до преобразования ее в Харьковскую губернию»; интересно отметить, что вышедшее в свет в 1839 г., в 1883 г. оно было вновь перепечатано в «Статистическом листке, изд. харьковским стат. ком.», и именно в целях практических, — настолько оно не утратило своего значения. После окончания университетского курса И.И. Срезневский поступил на службу в харьковское дворянское депутатское собрание, откуда по болезни был уволен в 1832 г.

Через год (18 сент. 1833 г.) он вновь зачислился на службу сначала в харьковский совестный суд, затем в 1834 г. в депутатское собрание на должность библиотекаря харьковской городской библиотеки. Плодом библиотечных занятий И.И. Срезневского был изданный им «Систематический указатель книг и рукописей, находящихся в харьковской публичной библиотеке, № 1» (1834 г., без фамилии составителя). Вместе с тем он все время занимался преподаванием русского языка и словесности, истории и географии в частных училищах и в семействах. Не прерывая и юридических занятий, он приготовлялся мало-помалу к магистерству, а вместе с тем и к профессуре — давней его заветной мечте.

В сентябре 1835 г. он сдал экзамен на степень магистра политической истории, статистики и политической экономии; диссертация на назначенную факультетом тему, «О сущности и содержании теории в науках политических» была представлена в факультет в начале 1836 года и в апреле 1837 г. одобрена к защите. Защита состоялась 16 июля 1837 г., утверждение в звании магистра со стороны министра последовало 27 августа и 9 сентября И.И. Срезневский был назначен адъюнкт-профессором Харьковского университета по кафедре политической экономии и статистики.

Как видно из «Обозрения публичного преподавания наук в Харьковском университете» И.И. Срезневский читал студентам 1-го курса 1-го отд. философского фак. теорию статистики о приложением к государствам европейской системы просвещения по методу проф. кенигсбергского университета Шуберта, «придерживаясь, впрочем, своей собственной системы, изложенной в рассуждении о сущности и содержании теории политической», на 2-м курсе — «статистику российского государства, принимая в руководство соч. Иванова и Шуберта и дополняя собственными своими исследованиями». Записок лекций И.И. Срезневский по статистике не сохранилось, за исключением обработанного к печати и изданного в 1838 г. в «Журнале Мин. Нар. Просвещения» его «Вступительного чтения в курс статистики государств европейской системы просвещения в их современном состоянии». Судя по рассказам слушателей, лекции И.И. Срезневского резко отличались от лекций других профессоров. Лектор блистал в них и новизною взглядов, и богатством данных, черпаемых из иностранных сочинений, и мастерством и живостью изложения. Аудитория его была полна, о чтениях говорили в городе.

Этот успех И.И. Срезневского имел и невыгодную для него сторону в том отношении, что, по-видимому, явился одной из причин недоброжелательства к нему со стороны многих из старших его товарищей; особенно сильно это недоброжелательство проявилось при суждении о диссертации И.И. Срезневского «Опыт о предмете и элементах статистики и политической экономии сравнительно», представленной им в 1838 г. для соискания докторской степени. Основная мысль «Опыта» была высказана в двух положениях эпиграфа к нему: 1) «Статистика, имея предметом целое государство, должна сделаться средоточием и основанием прочих политических наук, из которых каждая объемлет не более одной части» (К. Герман) и 2) «Политическая экономия зависит от статистики так, что даже могла бы не существовать как отдельная наука: статистика могла бы заменить ее без ущерба пользе наук и вместе с тем освободить мир познаний от суесловных и часто суемудрых мечтаний» (автор). Для суждения о диссертации были собраны члены юридического факультета и 1-го отд. Философского. В пользу автора высказались только два наиболее почтенные профессора — Лунин и Валицкий, другие или уклонились от выражения своего мнения или высказались против. Мысли, проводимые диссертацией, казались слишком новыми, не согласными с обычными, «насмешкою над наукою». Диссертация была отвергнута. Событию этому пришлось сыграть решительную роль в судьбе И.И. Срезневского.

В октябре 1837 г. в Харьковский университет от Министерства народного просвещения пришло предложение об избрании из среды профессоров лица для посылки в заграничное ученое путешествие по славянским землям, с целью подготовки к занятию вновь учрежденной по университетскому уставу 1835 г. кафедры славянских наречий. Выбор факультета, по указанию ректора Гулака-Артемовского, остановился на кандидате словесных наук А. П. Рославском-Петровском. Лично мало склонный к занятию предлагаемой кафедры, преимущественно интересовавшийся науками историческими, Рославский представил в совет университета условия командировки, трудно приемлемые в другое время, но в данную минуту не возбудившие сомнений, и был избран. Решение совета, однако, не получило утверждения со стороны попечителя харьковского учебного округа гр. Ю. А. Головкина. Со своей стороны попечитель предложил послать за границу И.И. Срезневского, который, как он писал, «постоянно и с успехом занимался уже исследованием и изучением некоторых языков, составляющих отрасли славянского», Рославскому же дать возможность «выдержать испытание на степень магистра по предмету исторических наук, что составляло и его собственное желание, с тем, чтобы потом он занял место Срезневского». В декабре 1837 г. от имени совета университета И.И. Срезневский был сделан запрос относительно согласия его отправиться в путешествие в славянские земли для приготовления к кафедре славяноведения, с условием по возвращении прослужить в звании преподавателя не менее 12 лет. Издавна уже знакомый с языками польским, словацким, чешским и сербским, интересуясь западнославянской литературой, еще в 1832 г. со слов словаков-ходебщиков записавший и издавший их песни, писавший статьи о Краледворской рукописи, о чешском словаре Юнгмана, об уменьшительных словах в славянских языках, — И.И. Срезневский с большой радостью принял предложение университета.

Вскоре, впрочем, по-видимому, в связи с работой над докторской диссертацией, в нем возникли сомнения и колебания; этим колебаниям положило конец оскорбительное для него отвержение университетом его диссертации. 7 янв. 1839 г. И.И. Срезневский доложил университету о полном своем согласии отправиться в путешествие в славянские земли, подчинившись всем поставленным ему условиям, и в сентябре этого года отправился в путь.

Отъездом из Харькова закончился первый период литературно-научной деятельности И.И. Срезневского, время первых литературных опытов, юношеских увлечений работами по истории и народной словесности Украины, занятий статистикой, первых чтений в университете, первых научных трудов. Харьковский период своим особым характером работ и научных интересов И.И. Срезневского резко отличается от его последующей петербургской деятельности. Гранью между этими двумя периодами легло его путешествие, оказавшее решительное влияние на его взгляды научные и житейские. Три года его профессуры в Харьковском университете по возвращении из путешествия до переезда в Петербург по характеру своему могут быть отнесены уже к новому периоду его ученой деятельности.

Заграничное путешествие И.И. Срезневского

Общий план путешествий лиц, избранных русскими университетами для подготовки к занятию кафедр славяноведения был выработан в Московском университете. Для путешествия И.И. Срезневского план путешествия был несколько переработан в Харьковском университете П. П. Гулаком-Артемовским, которым совместно с Валицким кроме того была составлена и инструкция для путешественника. Помимо внимательного изучения «диалектических свойств, отличающих язык или наречие» одной страны от другой, «смысла и духа» народных песен, «мелодий их напева», записывания преданий и сказок, инструкция эта указывала путешественнику систематическое подробное изучение страны, населенной данным племенем, ознакомление с ее географией, климатом, природою, советовала обратить внимание на степень цивилизации ее обитателей, на развитие промышленности и пр. Единственным способом выполнить эти задачи для путешественника были пешеходные экскурсии. «Летнее время года», говорится в инструкции, «он должен проводить в путешествии по замечательнейшим и наименее исследованным странам, входить под мирную кровлю поселянина, сдружиться с ним душою и беседою и выпытать от него все, что только напоминает в нем славянина, не оставляя без замечания и чуждого влияния, которое стерло в нем черты его народного первообраза». Зимнее время рекомендовалось проводить в городах, «пребывание в которых могло бы быть для него поучительно: там с помощью библиотек, богатых собраний, в беседе с учеными мужами он поверит свои наблюдения, на досуге приведет в порядок и систему собранные им материалы». Как ни трудны были задачи, данные И.И. Срезневскому инструкцией, они оказались ему под силу. Благодаря природным дарованиям, опытности, приобретенной в работах по украинской этнографии, и сохранившемуся до последних лет его жизни уменью легко и попросту сходиться со всяким, без различия его общественного положения.

Путешествие И.И. Срезневского длилось три года: 17-го сентября 1839 г. он выехал из Харькова, 23-го сентября 1842 года — вернулся. Путь его за границу лежал через Москву и Петербург, частью по необходимости служебной, частью для научных занятий и подготовительных работ к путешествию.

Первую зиму за границей И.И. Срезневский провел в Берлине, где под руководством Боппа занимался санскритским языком, и в Праге, где основался надолго, изучая чешский язык у Шумавского, другие славянские языки под руководством Челяковского, пользуясь советами и указаниями Шафарика и Ганки, работая в музее и постепенно подготовляясь к будущим пешеходным странствованиям.

В мае месяце начались они несколькими небольшими путешествиями по Чехии из Праги, потом уже из Вены по Моравии. Отсюда И.И. Срезневский двинулся на север в Вратиславь (Бреславль), где дружески сошелся с чешским патриотом, профессором-физиологом Пуркиней; из Вратислави он делал экскурсии для изучения наречия слезаков, в самой Вратислави работал в библиотеке и изучал дольне-лужицкое наречие. В августе направился в горно-лужицкие земли, в Сгорелец (Герлиц), где сблизился с лужичанами-патриотами — Смоляром, при помощи которого стал изучать горно-лужицкое наречие, Гауптом и др.; затем отправился в Будишин (Бауцен), отсюда в Дольние Лужицы и наконец поздней осенью добрался до Дрездена.

Зимою 1840—1841 гг. он опять был в Праге, где закрепил свою дружбу с Прейсом, потом в Вене; здесь он готовился к путешествию в южнославянские земли и работал над сербским и хорватским языками под руководством Караджича. К весне И.И. Срезневский отправился в путь — в Штирию, Загреб, где свел знакомство с Гаем, сдружился и побратался с Ст. Вразом, сделавшимся его спутником в путешествии по Крайне, сошелся со многими другими патриотами-хорватами, деятелями иллирского возрождения; из Крайны, уже без Враза, И.И. Срезневский отправился в Хорутанию, Резию, Горицу, в Триест и далее, вместе с П. И. Пройсом, в Далмацию, Черногорию и обратно в Загреб, где на этот раз познакомился с Колларом.

Осенью 1841 г. в одиночку он поехал в Славонию и Сербию и к зиме через Пешт вернулся в Вену.

Весной 1842 г. И.И. Срезневский посетил хорватов, живущих в Венгрии, и словаков; в Бретиславе (Пресбурге) он сошелся с К. Штуром, в Тернаве с знаменитым Яном Голым.

После путешествия по Венгрии в июле И.И. Срезневский направился в Галичину, Краков, Вратислав, Познань, Варшаву и через Киев в Харьков.

Время путешествия И.И. Срезневского было эпохой широкого развития на славянском западе идей панславизма; путешествие его было радостно приветствуемо: в И.И. Срезневском видели не только ученого, преследовавшего научные цели, но и представителя великого русского племени, гражданина русской империи, которая, рисуясь в то время в глазах западных собратий в ореоле славы, казалась единственной силой, могущей объединить все славянство в одно нераздельное целое. И.И. Срезневского встречали и провожали с объятиями, как друга в брата, о его ожидаемом проезде писали в газетах, его деятельности старались придать современную, иногда политическую окраску. И как ни чужд был «политики» сам И.И. Срезневский, он невольно поддавался влиянию окружающего общества; считая обязанностью государственной власти уважать народность и охранять духовную самостоятельность каждого подчиненного ей племени. Своими глазами увидав жестокое угнетение славян и невзгоды, рушащиеся на них со стороны немцев и мадьяр, он проникся ненавистью к господствующим племенам. Наряду с серьезной научной работой над языком, древностями, литературой, народной словесностью и этнографией, в нем бился живой интерес к действительной, текущей жизни славян, так привлекавший к нему всех, с кем ему случалось сойтись.

Из заграничного путешествия И.И. Срезневский вывез массу самых разнообразных литературно-научных материалов; многие из них обработаны, но многие лежат доныне в его архиве почти не использованными. В высшей степени ценные его отчеты о путешествии были напечатаны в «Журнале Министерства Народного Просвещения», путевые письма к Ганке в те годы в «Часописи Чешского Музея» по-чешски (в переводе), недавно (в 1907 г.) в русском оригинале в издании переписки Ганки (В. А. Францева), путевые письма к матери — полные жизни, сверкающие талантом и наблюдательностью — в «Живой Старине» 1893—1894 гг. и в 1895 г. отдельной книгой с приложением карты и маршрута.

В октябре 1842 г. одушевленной лекцией, посвященной вопросу о необходимости изучения славянства в России, И.И. Срезневский начал в Харьковском университете свои чтения по истории и литературе славянских наречий. Вступительный курс по программе, которую он обдумал и составил еще во время путешествия, заключал в себе введение в изучение славянства и церковно-славянский язык. Следующий курс обнимал собою рассмотрение главных славянских наречий одного за другим в отношении к их политическим судьбам, образованности, народной словесности и литературе, с чтением образцов Заключительный курс был посвящен объяснительному чтению древних памятников русского языка. Программа И.И. Срезневского была обширна, для выполнения ее не хватало времени, подробно читать оказывалось возможным только какую-нибудь часть курса, все же остальное более или менее кратко, с указаниями на источники для самостоятельных работ студентов.

Успех лекций И.И. Срезневского был громадный. «Новость предмета», по словам Де-Пуле, «бойкость изложения, то восторженного и приправленного цитатами из Коллара, Пушкина и Мицкевича, то строго критического, не лишенного юмора и иронии, — все это действовало на учащуюся молодежь самым возбуждающим образом, все это было так своеобычно и еще ни разу не случалось, как гласило предание, на университетской кафедре». Свой вступительный курс (именно введение в изучение славянства) И.И. Срезневский предполагал издать тогда же с приложением образцов славянских наречий, «как выбор не столько лучшего, сколько любопытнейшего из того, что может предоставить каждое наречие в письменной литературе и в народной словесности».

Помимо лекций и подготовительных работ к изданию образцов славянских наречий, И.И. Срезневский в то же время деятельно трудился над разработкой собранных им во время путешествия материалов. К этой поре относятся его статьи: «Публичные чтения о славянах» (1843 г.), «Жумборские Ускоки» (1843 г.), «Исторический очерк сербо-лужицкой литературы» (1844 г.), «Фриульские славяне» (1844 г.), ценная, в свое время единственная работа по славянской диалектологии «Обозрение главных черт сродства звуков в наречиях славянских» (1845 г.), «Очерк книгопечатания в Болгарии» (1846 г.), ряд критико-библиографических заметок, между прочим обширная статья о сочинении Шафарика «Slowansky Narodopis» (1843 г., перепечатанная в 1890 г. в «Живой Старине»).

Тогда же он выступил с рядом статей, посвященных изучению древних верований славян, — «Об обожании солнца у древних славян» (1845 г.), «Архитектура храмов языческих славян» (1846 г.), «О языческом веровании древних славян в бессмертие души» (1847 г.), и с обширным исследованием, диссертацией на степень доктора, «Святилища и обряды языческого богослужения древних славян по свидетельствам современным и преданиям» (1846 г.). В те же годы постепенно начинают заинтересовывать И.И. Срезневского и работы над древним русским языком, именно работы (как видим из писем к Ганке) над «Историческим лексиконом старорусского языка» и «Старорусской грамматикой». Защитой труда «Святилища и обряды языческого богослужения славян», имевшей место 3 дек. 1846 г. И.И. Срезневский приобрел (первую в России) степень доктора славяно-русской филологии.

Вскоре после диспута И.И. Срезневский получил командировку в Петербург. Научные интересы его, так расширившиеся со времени путешествия, уже не находили в Харькове достаточно материалов. «Средств для должного усовершенствования себя в науке (писал он Ганке), пособий не только рукописных и старопечатных, но даже и новых печатных» не было почти никаких; «ни одного труда (читаем там же) не могу окончить удовлетворительно»... Эта бедность Харькова научными пособиями еще в августе 1846 года побудила И.И. Срезневского начать хлопоты о переводе в Петербургский университет, лишившийся в мае 1846 года П. И. Прейса.

К моменту отъезда И.И. Срезневского из Харькова окончательное решение о переводе еще не состоялось, и по приказанию министра он был откомандирован без обозначения цели. Ни сам Измаил Иванович, ни его харьковское начальство и сослуживцы не думали, что он оставляет Харьков навсегда, Он предполагал провести несколько лет в Петербурге для изучения памятников древнерусского и славянского языков — рукописных сокровищ петербургских библиотек; как писал он Ганке, из-за его отъезда Харьковский университета. не только не проиграет, но выиграет, потому что по возвращении его в Харьков найдет в нем «профессора несравненно более опытного»; так думал И.И. Срезневский и в первые годы петербургской жизни. Но судьба решила иначе: переехав в январе 1847 г. в Петербург, он там остался до самой смерти, последовавшей в ночь с 8 на 9 февраля 1880 г.

Педагогическая деятельность в Санкт-Петербургском университете

И.И. Срезневский был допущен к чтению лекций в Петербургском университете 27 янв. 1847 г. и 28 числа прочел свою первую лекцию «О пользе изучения славянской филологии» с вступлением о жизни и заслугах Прейса, «умнейшего и образованнейшего из славянских филологов нового поколения», как говорил он в лекции, которому (как читаем в другом месте) он считал себя обязанным «более чем всем другим в отношении к изучению филологических задач и приемов».

Первоначальная программа чтений была та же, что и в Харьковском университете, но в 1848 г. оказалось необходимым ее переработать для представления в Министерство. Это было время страха перед идеей славянства и гонения как на славянофилов, так и на всех лиц, у которых мелькали общеславянские мечты, даже вне политики. В III отделении было решено сообщить Министру народного просвещения «о предостережении цензоров, профессоров и учителей, чтобы не допускали рассуждений и возгласов полуполитических и двусмысленных», было решено следить за московскими журналами и сборниками и, особенно, за «Чтениями Общества Истории и Древностей» и за всякими книгами славянофилов, Краевского же поощрить печатать статьи, подобные той, в которой он «опровергает бредни славянофилов». Естественно подверглись гонению и кафедры славяноведения — науки, касающейся всей совокупности славян, как единого целого. Министерству нужно было точно определить границы этой науки, нужна была исчерпывающая предмет программа. Составление ее поручили И.И. Срезневскому. Новая программа, по словам Бычкова, своей точностью и ясностью отстранила от славянских кафедр грозу, которая была готова разразиться над ними.

Целью университетских чтений, как читаем в вступительной лекции 1850-х годов, И.И. Срезневский ставил «филологическое знание того племени, к которому принадлежит русский народ, племени славян»; филологическое знание «не значит знание только языка как языка, нет, — языка, как выражения жизни, — и следовательно не исключительно языка, а вместе и всего, в чем выражается жизнь славян — прошедшая и современная, т. е. быта и образованности славян, только преимущественно с помощью языка». В другом, более позднем вступительном чтении в курс (1860-х гг.) читаем: «....Славянская филология должна исследовать славянский язык, а вместе с ним и народную словесность и письменность славян, как выражение жизнедеятельности славян, как источник для изучения судеб славян и как пособие для разумения исторических фактов. Имея же в виду, что славяне в продолжение своей исторической жизни принадлежали к двум различным степеням образованности — древней языческой и новой христианской, славянская филология должна обратить внимание на ту и другую в отношении к славянам отдельно, т. е. на славянские языческие древности и на судьбы языка, словесности и письменности и вообще образованности славян в христианские века».

Путь к достижению знания славянской филологии должен быть таков: во-первых, рассмотрение главных черт славянского племени; во-вторых, изучение древностей славян; в-третьих, изучение судеб их образованности, языка и литературы, наконец, в-четвертых — древностей русского языка (из вступительного чтения 1850-х гг.). Эти четыре подразделения науки славянской филологии легли в основу четырех главных курсов И.И. Срезневского:

- «Введение в славянскую филологию» (иначе «Общее филологическое обозрение славян»),

- «Славянские древности»,

- «История и литература славянских наречий»,

- «Древности русского языка и словесности».

Первоначально (по программе 1849 г.) последний курс носил название «Чтение древних памятников русских»; вскоре к нему было присоединено общее обозрение русского языка, затем он был совершенно переработан. К этим четырем основным курсам было присоединено два добавочных: 1) «Грамматика наречия старославянского церковного сравнительно с другими наречиями, преимущественно с русским, польским, чешским и сербским» и 2) «Чтение замечательных памятников западно-славянских наречий, особенно сербского, польского и чешского».

«Общее филологическое обозрение славян» заключало в себе:

1) вступительную часть — о славянском племени и народах, его составляющих, — в которой кроме общего этнографического обзора славянского племени (с рассмотрением вопроса о границах его в древности и теперь), исторического обзора славян в отношении к общественному быту, к религии и образованности (с современными статистическими данными), было представлено «общее обозрение содержания и успехов славянской филологии, как науки вообще и в применении к нашим ученым нуждам»;

2) рассмотрение основных черт славянского языка, заключавшее в себе обзор его видоизменений сравнительно с другими индоевропейскими языками, фонетику его, обозрение корней, форм образования слов, форм словоизменения, синтаксиса;

3) характеристику славянских наречий (перечень «с разбором мнений относительно отделения одних наречий от других и систематического их распределения») и рассмотрение каждого отдельно по трем группам: юго-западные, — старославянское, болгарское, сербское и хорватское, хорутанское, — северо-западн. — чешское и словацкое, лужицко-сербское, балтийские, польское, — восточные — великорусское с белорусским, малорусское. Впоследствии этот курс несколько видоизменился и расширился: в связи с желанием знакомить вновь поступающих в университет студентов с общими филологическими сведениями И.И. Срезневский стал излагать им обозрение состава, содержания, главных выводов и успехов филологии вообще; курс получил название — «Энциклопедическое введение в славянскую филологию»; первую часть его занимало «общее обозрение филологии в ее современном состоянии в связи с науками вспомогательными», вторая — «общее филологическое обозрение славянского племени» — соответствовала старому курсу, но в значительно измененном виде. Курс этот был напечатан в 1870-х гг. по конспективным записям слушателей.

Курс «славянских древностей в филологическом отношении» (так назван курс в программе 1849 г.) заключал в себе кроме введения (предмет, источники и литература) географическое обозрение древних славян по сообщениям византийским, арабским, западно-европейским и русским и этнографическое обозрение быта и образованности отдельных групп славянских племен — юго-западных славян, чехов и словаков, балтийских, польских и русских (до X в.); в каждой группе отдельно разбирались вопросы — образ жизни, край и народ, переселения, оседлости, пути сообщения, промыслы и торговля, земледелие и ремесла, войско и вооружение; затем устройство семейное и общественное, законы и суд, сословия, княжеские роды, рабы; затем религия — языческие верования и обряды, введение христианства, славянское богослужение и латинские обряды. Курс «славянских древностей» сохранился в литографированных записках слушателей, по-видимому, в сокращенном изложении.

Третий курс И.И. Срезневского — «История и литература славянских наречий» — по программе 1849 г. распадался на восемь отделений; из них в 1-м, вводном, сообщались общие понятия «об истории языка и истории словесности, как о части истории образованности и как об особенном целом», давалось общее историко-филологическое обозрение славянского племени, затем общее обозрение истории славянского языка и литературы, обзор успехов образованности славян, очерк истории славянского языка (три части: главные черты славянского языка, ход его постепенного изменения по пути превращений и местных видоизменений в народе и письменности, влияние иноплеменных языков на его изменения в отношении к строю и составу в народе и письменности далее — характеристика народной словесности и характеристика книжной литературы. В следующих семи отделениях курса разбиралась история и литература славянских наречий каждого самостоятельно: старославянского, болгарского, сербского и хорватского, хорутанского, чешского и словацкого, сербо-лужицких и балтийских и польского; каждый из этих отделов заключал в себе (с различными видоизменениями) исторический очерк образованности народа, употреблявшего то или другое наречие, историю наречия, обзор народной словесности и письменной литературы до нового времени. Впоследствии курс истории и литературы славянских наречий был разделен между И.И. Срезневским и В. И. Ламанским: И.И. Срезневский стал читать историю языка, В. И. Ламанский историю литературы. Курс истории и литературы славянских наречий в бумагах И.И. Срезневский сохранился в довольно полном виде, частью к подлинной рукописи, частью в копиях; курс истории слав. языка и его наречий был литографирован слушателями в 1870 гг. и сохранился с переправками последнего времени.

Четвертый курс И.И. Срезневский, как сказано выше, первоначально был посвящен чтению древних памятников русской письменности. При объяснении их, говорится в программе 1849 г., «применяются, насколько нужно, западные славянские наречия и отмечаются главные факты истории древнего русского языка»; вскоре к этому присоединилось общее обозрение истории русского языка. Курс был расположен в хронологическом порядке; начинался вступлением (впоследствии переработанным в статью «Древние русские книги»), затем шло обозрение древнейшей летописи, договоров с греками, летописных сказаний более позднего времени, сочинений Луки Жидяты, Илариона, Иакова мниха, церковных уставов и прочих памятников до средины XI века. Уже в 1850-х гг. (сохранились программы 1856—1858 гг.) курс этот превратился в курс «русских древностей» (или «древностей русского языка»), приняв совершенно иную редакцию. Вступительная часть его заключала в себе после общего обзора содержания предмета и литературы его — палеографическое обозрение памятников древней русской письменности с XI по ХІV в. с рассмотрением их списков, и обозрение форм древнего русского языка (здесь обращалось внимание на факты переходного состояния языка по памятникам XIV в. и разбирался лексический состав русского языка). Вторая часть курса заключалась в рассмотрении памятников по содержанию, с разделением на два разряда — 1) духовная письменность и 2) историческая письменность; первый разряд подразделялся на книги богослужебные, книги св. писания и догматов веры, объяснительно-богословские и поучительные сочинения — переводные и русские, с именами и безымянные (большое внимание было уделено поучениям против бесовских игр и песен и против кумирослужения); второй разряд разделялся на две части: 1) переводные сочинения — палея, хронограф, жития святых, апокрифы, повести; и 2) русские — летописи (с пересмотром главнейших данных русской общественной жизни, находимых в летописях, с рассмотрением главнейших видов вставных статей в летописях, собственного состава летописи, языка летописей и отдельные сказаний и повести (сюда входило рассмотрение житий, исторических повестей, записок современников о себе, путевых записок, поэтических слов в сравнении с соответствующими произведениями скандинавской народной поэзии). Первоначальная редакция курса русских древностей сохранилась в почти обработанном к печати виде; вторая редакция постепенно перерабатывалась, и только некоторые части ее были более или менее закончены, именно в труде И.И. Срезневского, написанном в последние месяцы его жизни и оставшемся не завершенным. Курс русских древностей в конце 1860-х гг. дополнился необязательным курсом славянской палеографии; одна из обработок этого курса была напечатана после смерти И.И. Срезневского под заглавием «Славяно-русская палеография».

Кроме этого курса, как видно из конспектов, были и другие, по всей вероятности, никогда не излагавшиеся письменно, а передававшиеся слушателям устно. Таков курс, в конспекте названый «Палеографическое обозрение памятников древней письменности русской дотатарского периода».

Кроме университета И.И. Срезневский состоял профессором главного педагогического института по кафедре славянских наречий с самого учреждения этой кафедры в институте в 1848 г. до закрытия института в 1859 г. Вследствие особенных целей, преследовавшихся институтом, специально предназначенным для подготовки молодых людей к учительским должностям, И.И. Срезневскому пришлось несколько изменить свою университетскую программу и характер преподавания, опустив изложение древностей быта и увеличив количество практических упражнений. Позже, в 1855 году, программа эта была принята в руководство И.И. Срезневский Министерством народного просвещения и напечатана. По ней курс славянской филологии распадался на два главных отдела: 1-й, общий для всех студентов, подготовительный (для 1-го и 2-го курсов), 2-й чисто филологический — для студентов-филологов (3-й и 4-й курсы). В первый отдел входило общее филологическое обозрение славян (1, о славянском племени и народах, его составляющих; 2, основные черты славянского языка; 3, филолого-литературное обозрение славянских наречий) и практический курс наречий старославянского, сербского, польского и чешского. Во второй отдел входил курс древностей славянского языка (1, исторические припоминания о судьбах славян в IX — XIV вв.; 2, обозрение памятников языка; 3, судьбы народного языка и народной словесности; 4, судьбы книжного языка и литературы) и курс новой истории славянской литературы (введение, литература сербская, чешская и польская).

Записки лекций И.И. Срезневского сохранились далеко не все в исправном виде; старые записки обыкновенно шли в дело при новых обработках курсов, дополнялись, отбрасывались совершенно, постепенно изменяясь в зависимости от изменения взглядов и интересов автора; поэтому восстановить полные курсы лекций не легко; как бы то ни было, но для истории науки славяноведения восстановление это очень важно, и нужно надеяться, что когда-нибудь оно и будет сделано, хотя бы в виде подробных конспектов.

«В преподавании своей науки», читаем в воспоминаниях одного из учеников И.И. Срезневского, Л. Н. Майкова, «он увлекал живостью, ясностью и простотой изложения, наглядными подробностями и неподдельным воодушевлением, которое от профессора легко сообщалось и студентам; и этот интерес, эта сила впечатления еще возрастали в личных с ним сношениях: он умел приохотить к занятиям и старался возбуждать в своих слушателях самодеятельность; его критическая пытливость в особенности оказывала развивающее влияние на тех, кто пользовался его руководством, и если он бывал требователен в рассмотрении представляемых ему работ, то вместе с тем находил и слово поощрения и ободрения для тех, в ком видел способности и охоту к научному труду».

По словам другого ученика И.И. Срезневского, П. И. Аландского, «изложение его отличалось ясностью, точностью, определенностью, без малейшего намека на прикрасы»; «он не старался поражать слушателей громадностью фактических данных», и представлял им «не многие, но точные данные науки»; будучи на лекциях гораздо откровеннее, чем в ученых печатных трудах, говорит г. Краснопевцев, он нередко сообщал слушателям и такие научные мнения, каких не высказывал в печати, всегда при этом «открещиваясь от навязывания, от пропаганды своих взглядов, всегда сообщая мнения противоположные» и предоставляя их на выбор слушателям. В одной из многочисленных статей о И.И. Срезневского, появившихся в печати после его смерти, вспоминаются «его умные, полные творчества беседы, в которых раскрывал он свои научные взгляды и выводы, особенно в тех областях знания, где он был полным хозяином»; «оттого многие», говорится там же, «и готовы были признать себя его учениками, хотя и не были слушателями его лекций».

Профессорская деятельность в Санкт-Петербургском университете продолжалась в течение 32 лет, с 1847 по конец 1879 (1847 по 1855 гг. он был экстраординарным профессором, с 1855 — ординарным и затем — заслуженным). Университетская жизнь слилась с жизнью самого И.И. Срезневского, сделалась ее неразрывной частью. Помимо научно-учебной деятельности, в университете у И.И. Срезневского была и иная деятельность: до самой смерти он состоял деканом факультета, таким образом непременным членом правления университета.

В 1861 г., в одну из тяжелых минут жизни университета, исправлял должность ректора; в 1862—1863 г. состоял членом комиссии по управлению делами университета. Эта сторона деятельности, далекая от науки, связанная с обязанностью иметь дело с ненавистным И.И. Срезневскому чиновничеством, «приказными» (как он называл), «канцелярщиной», много отняла у него сил и здоровья и значительно способствовала развитию жестоких нервных страданий.

В заседании отделения русского языка и словесности Академии наук 18 декабря 1848 г. И.И. Срезневский был избран адъюнктом этого отделения. Русское отделение Академии не блистало в то время научными силами. В нем был собственно только один представитель истинной учености, А. X. Востоков, в лице которого И.И. Срезневский нашел себе неоценимого учителя и советника. Другие члены, за исключением, может быть, П. Г. Буткова и B. A. Поленова, к науке имели мало отношения.

Труды отделения при вступлении И.И. Срезневского были посвящены составлению грамматики русского языка, разбору материалов для словаря областных слов и пополнению изданного в 1847 г. «Словаря церковно-славянского и русского языка». И.И. Срезневский понемногу начал вносить оживление в унылую деятельность отделения и вскоре на многие годы, до самой своей смерти, сделался его центром, главной его научной силой.

Первая идея, которую он начал проводить в среду Академии — это была мысль о необходимости отделению приступить к изданию периодического журнала, посвященного исключительно «науке русского языка и знаниям для него вспомогательным», «которое бы для всякого образованного русского облегчало возможность следить за успехами русской и вообще славянской филологии» и содействовало такой деятельности. Многих усилий стоило И.И. Срезневскому осуществление этой мысли, но все-таки, в конце концов, он достиг исполнения ее и в 1852 г. отделение приступило к изданию «Известий»; душою их, единственным и бессменным редактором во все время их существования был И.И. Срезневский. «Известия» выходили с 1852 по 1863 г.; их вышло 10 томов; особым приложением к ним были «Материалы для сравнительного и объяснительного словаря» (7 том.) и «Памятники и образцы народного языка и словесности» (4 тетр.). В непосредственной связи с этим изданием находятся начатые отделением русского языка в 1854 г., также под ред. И.И. Срезневского, «Ученые Записки» (прекратились в 1863 г.). «Известия» со своими приложениями составили замечательное явление во всей славянской науке; они явились средоточием деятельности русских филологов, палеографов и историков литературы и дали массу ценных статей по славяноведению, языкознанию, литературе, палеографии, обширный подбор материала по народной словесности, ряд словарей (между прочим замечательный труд Востокова «Словарь церковно-славянского языка»), а в отделе «Библиографические записки» — живую летопись всех событий литературной и научной жизни русского, западного и южного славянства за обнимаемый ими период времени. Годы редактирования «Известий» были порой наиболее кипучей деятельности И.И. Срезневского в Академии; это было время полного расцвета его сил. Пересматривая томы «Известий», приходится только удивляться работоспособности и энергии их редактора; в обоих изданиях отделения было помещено до 80 исследований и без малого 600 библиографических заметок, иногда принимавших размеры крупных статей. Издания, подобного «Известиям», не было по всем славянском мире до появления «Архива» Ягича.

Университет и Академия во весь петербургский период являются двумя главными центрами жизненных и научных интересов И.И. Срезневского. Первый, близкий к действительной жизни, нередко отвлекал его от науки к практической деятельности, вторая постепенно глубже и глубже погружала его в чистую науку, с течением времени все более отвлеченную.

Работы по филологии

В основе всей научной деятельности этого периода лежали труды филологические. Первые работы И.И. Срезневского по филологии относятся еще ко времени его путешествия по западным славянским землям и частью к более ранним годам, из числа их следует припомнить «О славянских наречиях» — характеристика хорутанского наречия (1841 г.), «Исследование о границах славянских наречий» (1843 г.), «Обозрение средства звуков в славянских наречиях» (1845 г.).

С переездом в Петербург, открывшим И.И. Срезневскому доступ к памятникам русского письма, филологические разыскания его по преимуществу направились к историческому изучению русского языка. Первым результатом этих работ был замечательный труд его «Мысли об истории русского языка» (изданы были 4 раза: два в 1849, в 1850 и 1887 гг.), — первоначально актовая университетская речь, впоследствии дополненная обширными примечаниями и отчасти переработанная. Начав собою, как говорить А. А. Котляревский, «настоящее строго методологическое изучение истории русского языка», эта работа может быть названа одним из главнейших этапов науки русского языка. В ней впервые высказывается убеждение о необходимости исторического изучения языка в связи с историей народа, впервые поднимается вопрос о древности наречий русского языка и времени их образования, разбираются особенности древнего русского языка в его постепенных изменениях, даются указания для работ по подготовке материала для составления истории русского языка при посредстве подробного пересмотра древних памятников, изучения народных наречий и современного языка литературы и образованного общества. «Ни прежде, ни после этого труда Срезневского, — говорит H. B. Волков в статье «Введение в историческое изучение русского языка», — ни разу не ставилась так полно задача русской филологии и не намечались пути ее развития». Указав в «Мыслях» программу дальнейшей работы для созидания история русского языка, И.И. Срезневский сам приступил к постепенному ее выполнению путем изучения отдельных памятников языка, как старославянского, так и древнерусского, путем подготовительных словарных работ для общего исторического русского словаря и собирания материалов для словаря древнерусского языка, путем исследовании по географии языка и собирания памятников народной словесности. Он осторожно вел свои исследования, не увлекаясь поспешными выводами, остерегаясь давать не вполне обоснованные гипотезы, и свои мнения редко высказывал с решительностью. Но общая идея работ была ясна для него. Люди, не понимавшие, что за частными и мелкими на первый взгляд вопросами, над разрешением которых он трудился и которыми подчас занимал своих сочленов по академии, скрывается глубокий смысл, не уяснявшие себе, что такие вопросы являются только материалом для более точного и правильного решения вопросов общего значения, — люди эти смеялись над И.И. Срезневским, скучали в заседаниях от его «юсов», но «мертвый буквоед» был неизмеримо их выше; это был мыслитель с великими горизонтами и с ясною верою в науку, служению которой посвятил свою жизнь.

Собирание лексических материалов славянских языков

Непрерывной полосой почти через всю жизнь И.И. Срезневского идут его работы по собиранию лексических материалов славянских языков. К работам этим он приступил еще до заграничного путешествия, начав собирать материалы для малорусского словаря, который и был впоследствии составлен вчерне под заглавием «словарь южно-русского наречия». Как один из результатов путешествия в западнославянские земли, был словарь наречия горных словаков, оставшийся в рукописи, и несколько мелких словариков западнославянских наречий. По переезде в Петербург и вступлении в Академию И.И. Срезневский принял деятельное участие в работах над областным русским словарем (редакция которого была взята на себя А. X. Востоковым). По поручению отделения он составил его программу и внес в него свое обширное собрание материалов по областному языку. Длинный ряд статей был посвящен им вопросу лексикографии; таковы: обширный разбор Академич. словаря 1847 г. (1848), разбор словарей Рейфа (1851), заметка о Словаре литовского языка Нессельмана (1852), «Замечания касательно нового издания русского словаря» (1853), «Обозрение замечательнейших из современных словарей» (1854), записка о словаре малорусского наречия, сост. А. Афанасьевым (1854), разбор церк.-славянского словаря Востокова (1857), «Заметки по поводу чтения мнений Я. Гримма о словаре» (1859), «О французских словарях по поводу словаря Поатвеня» (1860), «Замечания о словаре славянских наречий и о трудах А. Шлейхера» (1866), записка о составлении словаря русского языка (1866).

Работы над тем монументальным трудом, который увидеть в печати самому ему не пришлось и который теперь еще продолжает выходить выпусками под заглавием «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам», начаты И.И. Срезневским издавна — с конца 1840-х гг. Сначала составитель не предполагал ограничить его материалом письменных памятников древней литературы, думая внести в него и новый язык; но план этот, постепенно перерабатываясь, к концу 1860-х гг. вылился в словарь древнерусского языка по памятникам до ХІV в.; тогда же была сделана первая проба его издания, остановившаяся на первом же листе; причиной остановки этой был, конечно, сильный прилив памятников: это была пора открытий в истории изучения русской письменности. Увеличивая число памятников данного периода (до ХІV в.), вносимых в материал для словаря, И.И. Срезневский после 1860-х гг. понемногу стал расширять и самый период времени, из памятников которого он черпал материалы, захватив и своих работах, кроме XI — XIV вв., XV и частью XVI века. Наиболее трудный вопрос при составлении словаря заключался в систематизации, т. е. в выделении из всего запаса собранного лексического материала, включавшего помимо древнего русского языка и церковно-славянский, именно того, что представляло собою язык русского народа XI — XV вв.; этот вопрос составителю словаря пришлось решить, приняв в основу принадлежность или ее принадлежность данного памятника к русский письменности; отделение языка церковно-славянского от древнего русского он находил настолько невозможным, насколько невозможно теперешний русский язык отделить от простонародного; и словарь свой, нужно думать, понимал не только как сборник слов и речений живого народного языка древней Руси, но и как совокупность всех слов, находящихся в памятниках русского письма, — т. е., таким образом, и церковно-славянских, — усвоенных, понимаемых и распространенных в образованном классе древней Руси, среди русских книжных людей X — ХV вв. Словарь после смерти И.И. Срезневского остался в рукописи, вернее — в массе карточек и ряде частных словарей к отдельным памятникам. Значение словаря еще при жизни И.И. Срезневского было оценено и отдельными учеными, пользовавшимися его материалами, и сочленами Академии по отделению русского языка, хорошо знакомыми по неоднократным его сообщениям с ходом и направлением его словарной работы и принимавшими участие в обсуждении ее плана; это счастливое обстоятельство сделало то, что словарь не остался под спудом: Академия дала средства на его печатание, которое и продолжается доныне, начавшись в 1890 году. Собранный И.И. Срезневским лексический материал громаден: в настоящее время, когда приближается к концу печатание буквы У, — словарь достиг размера 285 печатных листов или 4550 столбцов; по приблизительному подсчету количество всех выписок достигает 120000.

Труды по географии русского языка

Труды И.И. Срезневского по географии русского языка и по разработке вопросов лингвистики в связи с этнографией сосредоточились в географическом обществе, в которое он был избран действительным членом по этнографическому отделению вскоре по приезде в Петербург, в феврале 1847 г. Наибольшую напряженность работы И.И. Срезневского по отделению этнографии имели в 1850-х гг., когда он состоял сначала (1850—1856) помощников председательствующего в отделении Н. И. Надеждина, а затем председательствующим (1857—1859). С самого вступления в общество он приступал к разработке обширного собрания рукописных материалов, поступавших в общество в ответ на рассылаемую этнографическую программу.

В 1852 г. И.И. Срезневский предложил начать издание разработанных им материалов географического общества с приложением своего собственного собрания таких же материалов, и в 1853 г. приступил к печатанию сборника материалов для географии русского языка под заглавием «Памятники народного русского языка и словесности».

В 1856 г. внес предложение о необходимости издания материалов для этнографического словаря русского языка, приняв на себя его редакцию. Оба эти предположения И.И. Срезневского не были, однако, приведены в исполнение. В изданиях Общества И.И. Срезневский поместил ряд ценных статей по географии русского языка; это были: «Этнографическая карта Европы и пояснительная статья к ней» (1849), «Замечания о материалах для географии русского языка» (1851), «Русь Угорская, отрывок из опыта географии русского языка» (1852); к этому ряду статей надо отнести еще напечатанную в Академических Известиях историко-географическую статью «Русское население степей и южного поморья в XI — XIV вв.» (1860).

Педагогические труды

К общим работам по русскому языку следует отнести те, которые были посвящены вопросам преподавания языка. Они явились, как Срезневский сам пишет, результатом его служебной деятельности: в 1848 г. он был назначен для наблюдения за преподаванием и испытаниями по русскому языку и словесности в петербургских гимназиях, потом с 1851 по 1857 г. состоял инспектором частных пансионов и школ в Петербурге, с 1856 по 1859 г. был членом ученого комитета главного управления училищ по русской словесности.

В ряду педагогических трудов И.И. Срезневского первое место занимают его беседы «Об изучении родного языка вообще и, особенно, в детском возрасте» — извлечение из читанных им в 1860 г публичных лекций в пользу недостаточных студентов; беседы эти доныне не потеряли значения, в свое же время возбудили оживленный обмен мнений (напечатаны в «Известиях Ак. Наук» в 1860 и 1861 гг. и отдельно, вновь переизданы с некоторыми дополнениями в 1899 г.). К той же области относятся еще две статьи И.И. Срезневского: одна, напечатанная в 1859 г. — «Замечания о первоначальном курсе русского языка», другая — в 1871 г. — «Замечания об изучении русского языка и словесности в средне-учебных заведениях». Немало кроме того заметок, принимавших иногда размер обширных статей, ответов на запросы попечителей округа и министров рассеяно в его бумагах и до сих пор еще не издано.

Исследования Памятников русского письма и языка

Главную массу филологических трудов И.И. Срезневского представляют исследования памятников. На первом месте среди них должно поставить его классический труд «Древние памятники русского письма и языка X — XIV вв.» — единственный до сих пор повременный список русских памятников, сжатый по форме, чрезвычайно богатый содержанием, плод обширного труда, разнообразных знаний и соображений, мелочных и утомительных работ. Кроме перечня памятников в нем была дана масса выписок из памятников, по большей части до того времени в печати совершенно неизвестных. Впервые напечатанный в «Известиях Академии Наук» и занявший один почти весь 10-й их том, этот труд потом был переработан составителем и издан, но уже без приложений, после его смерти. Не меньшего внимания заслуживает его обзор кирилловских памятников юсового письма «Древние славянские памятники юсового письма, с описанием их и с замечаниями об особенностях их правописания и языка» (1868 г.). Кроме обширного исследования о тридцати трех памятниках XI — ХІV вв., из которых только четыре были известны ранее, в книге этой находится точное для того времени воспроизведение и самих рукописей, частью полностью, частью в выписках. Общий обзор юго-западных памятников за IX — XII вв. И.И. Срезневский дал в книге «Древние памятники письма и языка юго-западных славян» (1864). Исследования о памятниках глаголических, к которым И.И. Срезневский неоднократно возвращался в своих занятиях, находятся в связи с разрешением общего вопроса о времени происхождения глаголицы и отношения глаголического письма к кирилловскому; они были собраны в труде «Древние глаголические памятники» (1866); в нем были напечатаны в сопровождении палеографических и филологических исследований тексты всех тогда известных глаголических памятников — малые полностью, большие в извлечениях, — а также те части кирилловских памятников, в которых есть «что-нибудь глаголическое». Определенного решения о времени происхождения глаголицы И.И. Срезневский не дал; склоняясь ранее (в исследовании «Древние письмена славянские» 1848 г.) к мысли о составлении глаголицы по образцу кириллицы в Болгарии в IX — X в., потом он отказался от такого определенного положений, считая, что для признания первенства за глаголицей или кириллицей еще слишком мало материалов.

Помимо этих общих описаний памятников, И.И. Срезневским было напечатано множество других, разбросанных отдельными статьями в различных изданиях, преимущественно в «Известиях Академии Наук»; еще более подобных работ осталось неизданными, как неизданными остались и составленные И.И. Срезневским описания различных русских библиотек.

В последнее десятилетие своей жизни И.И. Срезневский предпринял издание особого сборника, выходившего в неопределенное время выпусками, «Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках»; здесь были собраны исследования И.И. Срезневского о памятниках литературных, о рукописях как кирилловских, так и глаголических, и греческих, и, наконец, о памятниках вещественных. Этот богатейший сборник, заключающий в себе 91 исследование, до сих пор является необходимой книгой для всякого работающего в области русской и славянской литературы, палеографии и филологии.

Историко-литературные труды

К предыдущим работам И.И. Срезневского примыкают труды историко-литературные: «Древние жизнеописания русских князей X — XI вв.» (1853 г.), «Исследования о летописях новгородских» (1853 г.), «Договоры с греками» (1854 г.), «Повесть о Цареграде» (1854 г.), «Хожение за три моря Афанасия Никитина» (1856 г.), «Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича» (1857 г.), «Древнейшие договорные грамоты Новгорода с немцами» (1857 г.), «Сказания о святых Борисе и Глебе» (1860 г.), «Грамота великого князя Мстислава и сына его Всеволода Новгородскому Юрьеву мон. 1130 г.» (1860 г.), «Чтения о древних русских летописях» (1862 г., переизданы с дополнением статьи «О повести временных лет» в 1903 г.), «Сказания об антихристе в славянских переводах», по поводу книги К. И. Невоструева (1873 г.), наконец напечатанное через много лет после смерти И.И. Срезневского «Обозрение древних русских списков Кормчей книги» (1897 г.). Некоторые из этих работ составляют часть университетского курса русских древностей; они сохранились в бумагах И.И. Срезневского в несколько переработанном виде, как бы предположенные для перепечатки при издании обзора памятников X — XII вв. Другие, каковы «Хождение Афанасия Никитина» и «Повесть о Цареграде», имеют характер ученых комментариев к памятникам. «Сказание о Борисе и Глебе» представляет наряду с тщательным палеографическим воспроизведением рукописи опыт восстановления первоначального текста. В «Обозрении кормчей» находим историко-юридическое исследование памятником с обширными извлечениями статей, имевших церковно-правовое значение в русской жизни.

Достижения в области палеографии

Близкая к области филологического и историко-литературного изучения древних памятников область вспомогательных наук — палеография, археография и археология — интересовала И.И. Срезневского издавна, хотя и более или менее косвенно; в 1860—1870-х гг., благодаря постоянным работам над рукописями, этот интерес значительно увеличился, в особенности к палеографии, которая к концу жизни И.И. Срезневского заняла одно из главных мест в его трудах. С 1850 г. по самую кончину И.И. Срезневский состоял членом Русского археологического общества; в 1855 г. он был избран управляющим отделением русской и славянской археологии (до 1857 г.) и затем вторично с 1859 по 1867 г.; при возникновении в 1855 г. повременного издания общества «Известий» ему была поручена его редакция (от которой он отказался по выходе 1-го выпуска). Здесь, а также в «Записках Археологического Общества», были напечатаны его статьи: «Збручский истукан» (1853 г.), «Монета Игоря» (1861 г.), «Пещера Ивана грешного и Феофила» (1861 г.), «Крута каличья» (1862 г.), «Родословное дерево русских князей и царей» (1863 г.), «Навертень XVII в.». (1863 г.), «Надпись на Нередицкой церкви близ Новгорода» (1863 г.), «Древний византийский ковчежец» (1863 г.). В 1866 г., по поручению археологического общества, И.И. Срезневский привял участие в Антверпенском археологическом съезде; тогда же ему было поручено ознакомиться с деятельностью ученых заграничных обществ по части славянской археологии в войти с ними в сношения. По поручению общества, И.И. Срезневский, отчасти совместно с Ф. Гр. Солнцевым, была предпринята работа по снятию копий c фресок и мозаик Киевского Софийского собора, и по обозрению, описанию и копировке на бумагу и гуттаперчу предметов древности, хранившихся в ризницах собора, лавры, Кирилловского монастыря, Спаса на Берестове. Длинный ряд статей по вопросам археологии был напечатан И.И. Срезневским в недолго выходившем в 1860-х гг. журнале В. А. Прохорова «Христианские Древности и Археология»; здесь появилось его введение в курс древностей русского языка — «Древние русские книги» (1864 г.), «Древние памятники письма и языка юго-западных славян» (1864 г.), «Каменный крест у церкви Благовещения в Новгороде» (1862 г.), «Антиминс 1149 года» (1862 г.). Далее следует упомянуть напечатанную в 1867 г. в «Древностях Московского Археологического Общества» статью «Древние изображения в. к. Владимира и в. к. Ольги». Позже деятельность И.И. Срезневского по археологии нашла себе применение в археологических съездах, одним из учредителей которых он был и в которых принимал деятельное и живое участие. В «трудах» съездов появились его статьи: «Слово о значении съезда», «Несколько припоминаний о современной русской археологии» (дающая, между прочим, интересную характеристику современных деятелей по археологии), «Список c подлинника древнего глаголического миссала», «Св. София Цареградская по описанию русского паломника XII века», «О древней глаголической рукописи Киев. дух. академии», «О русских древностях Казанской губернии и Среднего Поволжья». Палеографические работы И.И. Срезневского постоянно шли у него, как одна из частей исследования памятников и далеко не всегда входили в состав описаний, большею частью оставаясь в виде заметок и служа только как подготовительный материал для решения хронологических вопросов. Имея обыкновение делать с каждой древней рукописи, побывавшей у него в руках, снимок ее письма, стараясь изучить особое начертание букв, И.И. Срезневский к 1870 г. сделался лучшим, авторитетнейшим и в некоторых вопросах единственным тогда знатоком русской палеографии. Главнейший результат его работ по палеографии — его систематическое собрание снимков с памятников русского письма, заключающее в себе более 900 снимков — не увидело света; лишь небольшая часть его была издана, как приложение к «Древним памятникам русского письма и языка», в 1866 г. и позже вторым изданием в 1898 г. Кроме этого собрания в бумагах И.И. Срезневского сохранилось собрание снимков с юго-славянских рукописей, памятников глаголических, прориси и фотографии отдельных статей рукописей, а также и целых памятников (напр., Болонской псалтыри); далее, немалое количество снимков с древних каменных и металлических образков и крестиков на бумаге, гуттаперче и гипсе. Работы по русской палеографии привели его к занятиям палеографией греческой, результатом которых была обширная статья его «Палеографические наблюдения по памятникам греческого письма» (1876 г.) и значительное собрание снимков с греческих памятников (около 275 снимков). В ряду трудов И.И. Срезневского самостоятельное место занимают его обзоры деятельности отдельных лиц, их биографии, воспоминания о них, заметки о их сочинениях, оценка их работ. Много таких статей было напечатано при жизни И.И. Срезневского, несколько — после его смерти, но очень много осталось до сих пор под спудом частью среди бумаг И.И. Срезневского, частью в архивах академии и университета. В статьях этих заключается целая летопись литературных и научных сношений И.И. Срезневского, подчас живая и яркая, подчас глубокая и серьезная; здесь находим обзор деятельности Востокова, издание его переписки, снабженной чрезвычайно ценными примечаниями, воспоминания о митр. Евгении, о Ганке, Вуке Караджиче, Шлейхере, А. И. Тургеневе, о Прейсе, Григоровиче и Бодянском, Викторове, Потебне, заметки о Квитке, И. II. Котляревском, гр. Головкине, Савельеве, Штуре, Колларе, Строеве, Надеждине, Ундольском, Гримме, Сахарове, очерки деятельности Буткова, Никитенка, Дубровского, Бычкова, П. А. Лавровского, Гильфердинга, Буслаева, Бестужева-Рюмина, Веселовского, Горского, Грота, Пекарского, Невоструева, Носовича, Савваитова, Сухомлинова, Уварова, Цейновы, Владиславлева, Ламанского и много статей, посвященных рассмотрению отдельных трудов и исследований в области славяноведения. Статьи эти важны и как характеристика их автора, и как историко-биографический материал для описания жизни и трудов деятелей той эпохи, к которой принадлежал И.И. Срезневский.

Ученая переписка

С этими статьями И.И. Срезневский в известной соприкосновенности находится тот ценный клад, который остался в его бумагах и до сих пор почти не тронут — это его ученая переписка. В те годы, когда печатное слово не было так доступно, когда, прежде чем облечься в форму статьи, научная мысль долго еще вынашивалась в уме писателя, письма деятелей науки особенно драгоценны. И.И. Срезневский был одним из центров, к которому сходились ученые силы России и славянских земель; благодаря его живому, общительному характеру, отсутствию замкнутости — обычной черты ученого, — сношения его были в высшей степени обильны и разнообразны. Число писем к нему, сохранившихся в его архиве, может считаться тысячами, число корреспондентов сотнями (свыше 900). В настоящее время в архиве И.И. Срезневского понемногу собралась и часть его собственных писем, как и копиях, так и в подлинниках; кроме того в нем сохранилось и небольшое собрание черновиков писем И.И. Срезневского, преимущественно от первых годов его деятельности. Когда переписка появится в печати, богатейший материал найдет в ней будущий историк славяноведения, филологии, истории литературы и палеографии в России и славянских землях.

Член ученых учреждений

И.И. Срезневский состоял членом следующих ученых учреждений: Имп. Академии наук (адъюнкт с 1849 г., экстраорд. академик с 1851 г., ординарный академик с 1854 г.), Харьковского университета (почетный член с 1869 г.), Казанского университета (член-корреспондент с 1854 г., почетный член с 1869 г.), университета св. Владимира (почетный чл. с 1869 г.), Новороссийского (почетный чл. с 1879 г.), духовных академии — Киевской (почетный член с 1869 г.), Московской (почетный член с 1875 г.), Казанской (почетный чл. с 1877 г.), Петербургской (почетный чл. с 1879 г.), археографической комиссии (действ. чл.), обществ — Одесского истории и древностей (действ. чл. с 1843 г.), Русского географического (действ. чл. с 1847 г., почетный член с 1879 г.), Русского археологического (действ. чл. с 1850 г., почетный чл. с 1879 г.), любителей рос. словесности (действ. чл. с 1859 г.), Московского археологического (действ. чл. с 1864 г., почетный с 1879 г.), древнерусского искусства при Публичн. муз. (действит. чл. с 1869 г.), Петербургского филологического (действ. чл. с 1869 г.), любителей дух. просвещения (действ. чл. с 1870 г.), любителей древней. письм. (почетный чл.), исторического Нестора летописца (почетный чл.), Югославянской академии (поч. чл. с 1867 г.), бельгийской Academie d'archeologie (чл.-корреспондент с 1867 г.), мадридской Real academia de la historia (чл.-корреспондент с 1868 г.), Музея королевства Чешского (почетный чл. с 1868 г.), копенгагенского общ. Societe royale des antiquaires du Nord (с 1845 г.), загребского druztva za povestn. и star. jugoslov. (поч. чл. с 1850 г.), антверпенского Societe francaise d'archeologie (с 1867 г.), общ. Svatobor в Праге (почетный чл. с 1867 г.), Kralovska ceska srolecnost nauk (чрезвыч. чл. с 1878 г.).

 

В родовом селе Срезнево (Шиловского р-на Рязанской области), в котором похоронен академик Срезневский создан целый духовно-культурный комплекс: отремонтирован храм Казанской Богоматери.

Храм Казанской Богоматери, рядом с которым захоронен академик И.И. Срезневский	Место захоронения академика И.И. Срезневского в с. Срезнево

 

Восстановлена сельская школа, построенная на средства о. Василия Катинского в память о Срезневском в год десятилетия его кончины.

Сельская школа в с. Срезнево, построенная в память об академике И.И. Срезневском

Сейчас в здании школы расположена музейная экспозиция и паломнический центр имени И.И. Срезневского.

 

Музей академика И.И. Срезневского был открыт в Рязани к 195-летию ученого в Дни славянской письменности и культуры 25 мая 2007 г., в рамках международной конференции «И.И. Срезневский и история славяно-русской филологии: тенденции в науке, образовании и культуре». Музей расположен в Рязанском государственном университета имени С.А. Есенина на базе культурно-образовательного и научно-просветительского центра по изучению наследия академика И.И. Срезневского. Он разместился в здании факультета русской филологии и национальной культуры. Это единственный в мире музей академика И.И. Срезневского.

 

Патриотический Интернет-портал Рязанского региона
2014 © ООО «Галактика»